Броненосец «Эйзенштейн»

Детство – «время печали»

Будущий режиссер родился в Риге, в обеспеченной семье. Он рос болезненным и замкнутым мальчиком, послушным и очень умным: «В одиннадцать лет он уже говорил на русском, немецком, французском и английском, читал Достоевского, а также Золя и Диккенса в оригинале».

Но возможно, что в мире книг и языков он скрывался от бесконечных семейных неурядиц. «Матушка кричала, что мой отец – вор, а папенька, что маменька – продажная женщина», вспоминал Эйзенштейн. «В какой-то день маменька, как сейчас помню, в чудесной клетчатой шелковой красной с зеленым блузке истерически бежала через квартиру с тем, чтобы броситься в пролет лестницы. Помню, как ее, бившуюся в истерике, папенька нес обратно». Родители редко думают о том, что их семейные неудачи являются залогом будущей семейной неустроенности детей. Сергей Михайлович – убедительный тому пример.

Не отсюда ли произошла и его странная боязнь женщин? Молодой человек выбрал девственность на всю жизнь, «уходя в сторону от биологического зова инстинкта».

Сэр Гей

Мемуары Эйзенштейна «полны анекдотических историй и противоречивых толкований». На этих воспоминаниях основываются заключения и предположения биографов. Так что мы остановимся только на тех патографических фактах, которые упоминаются в большинстве биографий.

В 1915 году Эйзенштейн поступил в Институт гражданских инженеров в Петрограде, но архитектура так и не стала главным интересом его жизни, все заслонила тяга к театру и рисованию. В 1917 году он отнес свои первые карикатуры в «Огонек», подписывая их Sir Gay, в переводе – «Веселый сэр», по произношению псевдоним звучал, как его имя – «Сер-гей».

Эйзенштейн и не подозревал, что через пятьдесят лет слово «гей» приобретет совсем другое значение. В 1921–1922 годах юноша обучался в Государственных высших режиссерских мастерских под руководством Всеволода Мейерхольда.

Артисты, богема и «люди свободных профессий», вероятно, привлекали Эйзенштейна. Да и времена были не самые «устойчивые». А когда еще собственная сексуальность не «устоялась», отношения с окружающими невольно выстраиваются не самым традиционным образом. Во всяком случае, в кинематографических кругах ходили слухи о гомосексуальной связи Эйзенштейна с Григорием Александровым (будущим мужем Любови Орловой).

Вырвавшийся из-под опеки родителей пай-мальчик с непонятной сексуальной ориентацией в 27 лет совершил поистине революционный переворот в киноискусстве. Чарли Чаплин назвал «Броненосец Потемкин» лучшей кинокартиной в мире. Во время съемок Эйзенштейн познакомился с киножурналисткой Перой Аташевой. Их связь осталась невинной, даже когда была в 1934 году узаконена официальным браком.

«Многие говорят, что я – гомосексуалист. Я никогда им не был, и я бы вам сказал, если бы это было правдой. Я никогда не испытывал подобного желания», – заявлял режиссер. Но напомним, что гомосексуализм в СССР преследовался по закону.

В тридцатых годах в Берлине Эйзенштейн с нескрываемым любопытством окунулся в жизнь ночных гей-клубов. Но в итоге пришел к выводу, что выбранный им путь воздержания и сублимации более продуктивен в творческом отношении, чем раскрепощение своей сексуальности.

Николай Левицкий, кинорежиссер и бывший ученик Эйзенштейна во ВГИКе вспоминает: «Он не был лишен кокетства… Запомнилась его походка – чуть женственная, со свободным взмахом руки». И еще одна значимая деталь: в молодости Сергей Михайлович хотел стать артистом, но его выступления «не получились», так как «голос был как у травести* и диссонировал с комплекцией и фигурой».

*  Травести – амплуа актера, исполняющего роль противоположного пола.

Кнуты и пряники от Сталина

Карьера режиссера не была гладкой, и не в последнюю очередь из-за ироничного характера и любви к не совсем приличным шуткам в отношении властей предержащих.

Эйзенштейн фонтанировал идеями. Он сочинял сценарии, порывался снимать фильмы, а в ответ слышал одно слово – «нет»! И кинокартины этого гения обычный зритель пересчитает на пальцах одной руки: «Броненосец “Потемкин”», «Александр Невский», «Иван Грозный». Остальные или не запомнились, или не были закончены по независящим от Эйзенштейна причинам.

Так, в 1931 году он снял «Да здравствует Мексика!», но, когда работа была почти готова, режиссера неожиданно отозвали на родину телеграммой от имени Сталина. Негатив фильма остался в США. Пера Аташева говорила, что это так травмировало Эйзенштейна, что он покушался на самоубийство, пытаясь повеситься. К счастью, ему успели помешать.

Подобных незавершенных шедевров у режиссера было немало. Вернувшись в СССР в 1932 году, Эйзенштейн занялся педагогической деятельностью, периодически пытался получить разрешение на съемки. Но только в 1938 году ему разрешили поставить фильм «Александр Невский» по написанному совместно с писателем Петром Павленко сценарию. Картина имела большой успех, режиссер получил орден Ленина, и ему без защиты присвоили степень доктора искусствоведения.

Свой последний шедевр – «Иван Грозный» режиссер создавал в течение шести лет, начиная с 1941 года. И с уже ставшим традиционным отношением к нему властей: за первую серию он получил Сталинскую премию, а вторую серию запретили к показу, после этого съемки третьей прекратились. Разумеется, все это не могло не отразиться на здоровье Сергея Михайловича: у него начались боли в сердце, он полысел и не по возрасту обрюзг.

Безмолвная сублимация

Существует своеобразная трактовка второй серии запрещенного Сталиным «Ивана Грозного». Она якобы представляет рассказ о «трагедии однополой любви… Предатель Курбский не отечеству изменил, а любовнику – царю Ивану». Есть предположение, что под маской политического террора Эйзенштейн умудрился обнаружить сексуальную патологию.

Большинство биографов отмечают доминирование эротического подтекста в увлечениях и речи Эйзенштейна (при внешне умеренной и упорядоченной жизни – режиссер не пил и не курил). По воспоминаниям Михаила Ромма, «Эйзенштейн особенно любил рисовать похабные картинки при дамах». Только так он мог выразить переполнявшие его сексуальные влечения. Большинство из двух тысяч рисунков Эйзенштейна не публиковались.

Публицист и сценарист Борис Агапов подмечает еще одну странную черту режиссера: Сергей Михайлович любил «уродливые фигуры, изображающие всякие нелепости и мерзости человека, наиболее сильные и наиболее низменные его страсти, с которыми Эйзенштейн любил возиться, как Павлов со слюной своей собаки».

К женщинам никакого сексуального интереса режиссер не проявлял, в его фильмах превалируют «мальчики», а «девочек» почти нет. Женщины выполняют чисто социальную функцию: товарищ, соратник, воин. «У Эйзенштейна не было ни одной серьезной любви с женщиной. Не было настоящей семьи. Не было обычных сексуальных отношений. Но попытки были!» Режиссер как-то написал жене, что «ни разу не доводил до конца дела с объектами влюбленности».

Представляет интерес такая психологическая особенность Эйзенштейна: проще всего ему было объясняться с помощью рисунков, которые он делал непрерывно. «Его словесные тексты, напротив, отличаются обычно крайней сложностью построения. По большей части его записи для самого себя, частично опубликованные, представляют смесь слов или частей фраз на четырех (а иногда и пяти) языках».

Сложная личность

На фотографии, сделанной после вскрытия, огромное правое полушарие, отвечающее у человека за воображение и образное мышление, резко противостояло левому, относительно небольшому, отвечающему за логическое мышление.

При всей своей интеллектуальности Эйзенштейн «боялся сглаза, верил в приметы, ничего не начинал в понедельник и пуще всего боялся черной пятницы, стараясь в этот день ничего не затевать серьезного, не выходить из дому». Кстати, похоронили его в пятницу, 13 февраля. По воспоминаниям народного артиста СССР Николая Черкасова, «он боялся умереть – мексиканская гадалка предсказала ему смерть в пятьдесят лет. Когда в Доме кино хотели отпраздновать его пятидесятилетний юбилей, он сказал: “Тсс, тсс, отложим на месяц”, – и умер через две недели».

Московский Дом фотографии завершил Год кино выставкой, посвященной Сергею Эйзенштейну. В частности, там показана бисерная сумочка, которую режиссер подарил своей студентке с напутствием «Не в пример учителю не мечите бисер». Он прекрасно сознавал, что ему приходилось «метать бисер перед свиньями».

Эйзенштейна можно отнести к «полифоническим личностям» (одновременное звучание нескольких характерологических радикалов). Его способности и патохарактерологические черты настолько многообразны, что их сложно «втиснуть» в узкие рамки определенного диагноза. В данном случае можно позволить себе выразиться так: диагноз – «эйзенштейн».

Сообщение Броненосец «Эйзенштейн» появились сначала на Наша Психология.